Епископ Неофит (в миру Николай Алексеевич Коробов) родился 15 января 1878 года в селе Новоселове Борисоглебского уезда Ярославской губернии в купеческой семье. Отца звали Алексей Михеевич (он был владельцем двух магазинов в Санкт-Петербурге), маму - Анна Егоровна. Крестили младенца Николая на следующий день после рождения, восприемниками были крестьянин деревни Дорково - Егор Иванович Матвеев и девица села Новоселки-Зюзиной - Дарья Михеева. Таинство крещения совершал священник Феодор Царевский с причетником Александром Надеинским. По одним сведениям мальчик получил домашнее образование, по другим - обучался в народной земской школе. Он хорошо пел, был грамотным, писал красивым аккуратным почерком.
Когда семья Коробовых перебралась в Петербург, точно неизвестно. Сохранилось только семейное предание о том, что в ранней юности Николай отправился на Валаам и решил остаться в монастыре. Но по молодости лет его тогда не приняли, поступить в Валаамский монастырь он смог только в декабре 1902г. в возрасте 24-х лет и был определен на послушание в свиту Финляндского Архиерейского Дома. В послушники монастыря Николай Коробов был зачислен 23 февраля 1906 г.
В монастыре в 1906 году после окончания миссионерско-богословских курсов он постригается в монашество и вскоре рукоположен во иеродиакона, а в 1910 году - во иеромонаха. В 1911 году иеромонах Неофит становиться экономом Финляндского архиерейского дома. С 1919 года он назначается настоятелем Борисо-Глебского монастыря. С 1922 года иеромонах Неофит зачислен в братство Покровского Угличского монастыря. Весной 1927 года он хиротонисан во епископа Городецкого, викария Нижегородского.
Городецкое викариатство просуществовало чуть более года. Будучи основанным 25 апреля 1927г., в день назначения епископа Неофита, оно перестало существовать 1 августа 1928 г., т.е. упразднилось после третьего ареста владыки в том же году.
За недолгое время управления Городецким благочинием еп. Неофит рукоположил нескольких священников, в т. ч. Николая Державина (мученически погибшего в 1937 г).
Архиерей поддерживал семьи репрессированных за веру (после ареста в дек. 1928 г. свящ. Николай передал еп. Неофиту список содержавшихся в нижегородской тюрьме священнослужителей и мирян).
Приезд епископа для верующих всегда был большим праздником. Нового епископа Неофита встретили с большой теплотой и радушием. Вскоре о нем заговорила вся округа. Во время богослужения он пел так, что на глазах у верующих навертывались слезы и становились они чище, богаче, подчас забывая о своих бедах и невзгодах. Умные глаза у епископа светились добротой и великой любовью к людям.
Владыка был нищелюбцем и после каждой службы, выходя из храма, раздавал милостыню. Будучи ревнителем церковного благочестия, он и паству свою призывал к исполнению церковных правил.
Времена были трудные, и многих Неофит поддерживал не только добрым словом, но и оказывал им небольшую материальную помощь. Будучи епископом Городецкого благочинного округа Неофит решал не простые вопросы того времени. Он заставил священников привести в полный порядок описи церковного имущества и ризниц после изъятия части церковного имущества во время голода в Поволжье в 1922 г
1 авг. 1929 г. еп. Неофит был переведен на Ветлужское викарство Нижегородской епархии.
Во время гонений 1930 года власти решили снять с собора Флора и Лавра колокола. Эти колокола были украшением города, ветлужцы почитали их своей святыней. Один был весом в пятьсот шестьдесят пудов с очень мелодичным звоном, слышным за двадцать пять верст. Со страшным гулом и стоном падал он вниз, под своей тяжестью уйдя в землю. Как живое существо, били и терзали безбожники колокол, пока не разбили его на мелкие части.
Разорителями были приезжие, а из своих - городские пьяницы Николай Галанкин и Анатолий Морозов. Господь не замедлил явить над ними Свой суд. Николай Галанкин вскоре по несчастному случаю убился насмерть, а Морозова разбил паралич, и он неподвижно пролежал сорок лет.
Видя происходящее, томилось и стенало сердце архипастыря. Но он знал, что любое слово протеста приведет к аресту, а колокола все равно снимут. Но не о колоколах поставил его печься Господь, а о душах живых. И тогда епископ вышел на амвон и сказал:
- Дорогие братья и сестры, я не хозяин над имуществом храма, теперь здесь хозяева власти, они захотели - они и сняли, меня не спросили. Я скоро умру, а вы еще будете жить, и вы сами увидите, какая наступит страшная жизнь.
Вскоре безбожники закрыли Троицкую церковь, а затем и собор. Но не пришли еще сроки уничтожения Ветлужской церкви. Один из благочестивых ветлужских прихожан поехал к начальству в Москву и добился разрешения на открытие собора. За это время кое-где стекла в храме побили, и хотя внутри было нетронуто, но уже потянуло духом запустения и смерти.
В собор вошел его настоятель о. Александр Зарницын. Он упал на колени и заплакал. За ним вошел протодиакон Иоанн Воздвиженский и опустился на колени рядом. Люди, сколько их было в храме, заплакали. Епископ Неофит, видя такую любовь народа к храму Божию, прослезился сам.
На все престольные праздники епископ Неофит ездил по сельским приходам. С ним ездили певчие - девушки шестнадцати-восемнадцати лет. Однажды он поднялся на паперть и говорит, указывая на них: "Девки старые - все девки старые, все замуж повыходят". И на кого показал, те вышли впоследствии замуж. Анастасия Алексеевна Смирнова работала в больнице и вступила в профсоюз. Кругом все говорили, что профсоюзников еще больше будут мучить на Страшном Суде, чем колхозников. Сердце ее сжималось от тоски - какому верующему хочется погибнуть. Пришла она в Екатерининский храм, стоит, плачет горько. Подходит ней игумен Дорофей, спрашивает:
- Что ты, Настасьюшка? Она рассказала.
- Ну, так что же, - ответил он, - сегодня ты здесь, а завтра нет тебя.
После этих слов она из больницы ушла. Через некоторое время пошла она на службу. Служил владыка Неофит. До этого она к нему никогда не подходила и дома у него не бывала. Впереди народ стоит; Анастасия позади. И вдруг после всенощной владыка через всю толпу говорит:
- Настя, Настя, зачем из больницы-то ушла, как жить-то будешь? Народ раздвинулся, пропустил ее, она подошла к епископу и говорит:
- Преосвященный владыко, а как Господь благословит.
Вскоре она вернулась на работу в больницу.
Близилось время страданий. На преподобного Серафима Саровского 19 июля/1 августа епископ Неофит стоял среди певчих на клиросе. И как отец детям перед разлукой, вдруг сказал:
- Ну вот, родные мои, я скоро умру. Вы за меня здесь помолитесь, а я за вас там помолюсь.
- Что вы это, преосвященнейший владыко, помирать собираетесь, - стали возражать певчие, зная, что никогда владыка ничем серьезным не болел.
- Да, да, - повторил епископ, - я скоро умру.
А 6 августа 1937 года владыка Неофит был арестован. Вместе с ним арестовали всех священников Ветлужской округи. Епископа содержали отдельно от собранного вместе духовенства. Он отказался отвечать на вопросы следователя, обвинил НКВД в арестах невиновных и предъявлении надуманных обвинений, за что был заключен в карцер. Следствие продолжалось весь август и сентябрь.
Владыку обвинили в том, что он проводил активную контрреволюционную подрывную работу, направленную на свержение советской власти и реставрацию капитализма в СССР. В том, что им была "создана церковно-фашистская, диверсионно-террористическая, шпионско-повстанческая организация... с общим числом свыше 60 участников", что он будто бы "руководил подготовкой терактов, сбором шпионских сведений, поджогами колхозов, уничтожением колхозного поголовья. Передал шпионские сведения митрополиту Сергию Страгородскому для передачи разведывательным органам одного из иностранных государств".
На основании этих обвинений 14 ноября 1937 года тройка УНКВД приговорила епископа Неофита к расстрелу. Могила владыки находится на Бугровском кладбище г.Нижнего Новгорода рядом со старообрядческой церковью.
"Епископ Неофит обладал большим смирением, был нищелюбив и после каждой службы, выходя из храма, раздавал милостыню. И не было среди его многочисленной паствы, кто был бы им обижен, или кем бы он пренебрег. В великие праздники он звал нищию и убогую братию к себе на обед. Юродивые и блаженные приходили к нему в любое время. Будучи ревнителем церковного благочестия, он и паству свою призывал к исполнению церковных правил"
В Ветлуге вместе с ним жили валаамцы: игумен Антоний (Лучкин) и игумен Дорофей (Павлов). В конце жизни Владыка обрел дар прозорливости.
Когда семья Коробовых перебралась в Петербург, точно неизвестно. Сохранилось только семейное предание о том, что в ранней юности Николай отправился на Валаам и решил остаться в монастыре. Но по молодости лет его тогда не приняли, поступить в Валаамский монастырь он смог только в декабре 1902г. в возрасте 24-х лет и был определен на послушание в свиту Финляндского Архиерейского Дома. В послушники монастыря Николай Коробов был зачислен 23 февраля 1906 г.
В монастыре в 1906 году после окончания миссионерско-богословских курсов он постригается в монашество и вскоре рукоположен во иеродиакона, а в 1910 году - во иеромонаха. В 1911 году иеромонах Неофит становиться экономом Финляндского архиерейского дома. С 1919 года он назначается настоятелем Борисо-Глебского монастыря. С 1922 года иеромонах Неофит зачислен в братство Покровского Угличского монастыря. Весной 1927 года он хиротонисан во епископа Городецкого, викария Нижегородского.
Городецкое викариатство просуществовало чуть более года. Будучи основанным 25 апреля 1927г., в день назначения епископа Неофита, оно перестало существовать 1 августа 1928 г., т.е. упразднилось после третьего ареста владыки в том же году.
За недолгое время управления Городецким благочинием еп. Неофит рукоположил нескольких священников, в т. ч. Николая Державина (мученически погибшего в 1937 г).
Архиерей поддерживал семьи репрессированных за веру (после ареста в дек. 1928 г. свящ. Николай передал еп. Неофиту список содержавшихся в нижегородской тюрьме священнослужителей и мирян).
Приезд епископа для верующих всегда был большим праздником. Нового епископа Неофита встретили с большой теплотой и радушием. Вскоре о нем заговорила вся округа. Во время богослужения он пел так, что на глазах у верующих навертывались слезы и становились они чище, богаче, подчас забывая о своих бедах и невзгодах. Умные глаза у епископа светились добротой и великой любовью к людям.
Владыка был нищелюбцем и после каждой службы, выходя из храма, раздавал милостыню. Будучи ревнителем церковного благочестия, он и паству свою призывал к исполнению церковных правил.
Времена были трудные, и многих Неофит поддерживал не только добрым словом, но и оказывал им небольшую материальную помощь. Будучи епископом Городецкого благочинного округа Неофит решал не простые вопросы того времени. Он заставил священников привести в полный порядок описи церковного имущества и ризниц после изъятия части церковного имущества во время голода в Поволжье в 1922 г
1 авг. 1929 г. еп. Неофит был переведен на Ветлужское викарство Нижегородской епархии.
Во время гонений 1930 года власти решили снять с собора Флора и Лавра колокола. Эти колокола были украшением города, ветлужцы почитали их своей святыней. Один был весом в пятьсот шестьдесят пудов с очень мелодичным звоном, слышным за двадцать пять верст. Со страшным гулом и стоном падал он вниз, под своей тяжестью уйдя в землю. Как живое существо, били и терзали безбожники колокол, пока не разбили его на мелкие части.
Разорителями были приезжие, а из своих - городские пьяницы Николай Галанкин и Анатолий Морозов. Господь не замедлил явить над ними Свой суд. Николай Галанкин вскоре по несчастному случаю убился насмерть, а Морозова разбил паралич, и он неподвижно пролежал сорок лет.
Видя происходящее, томилось и стенало сердце архипастыря. Но он знал, что любое слово протеста приведет к аресту, а колокола все равно снимут. Но не о колоколах поставил его печься Господь, а о душах живых. И тогда епископ вышел на амвон и сказал:
- Дорогие братья и сестры, я не хозяин над имуществом храма, теперь здесь хозяева власти, они захотели - они и сняли, меня не спросили. Я скоро умру, а вы еще будете жить, и вы сами увидите, какая наступит страшная жизнь.
Вскоре безбожники закрыли Троицкую церковь, а затем и собор. Но не пришли еще сроки уничтожения Ветлужской церкви. Один из благочестивых ветлужских прихожан поехал к начальству в Москву и добился разрешения на открытие собора. За это время кое-где стекла в храме побили, и хотя внутри было нетронуто, но уже потянуло духом запустения и смерти.
В собор вошел его настоятель о. Александр Зарницын. Он упал на колени и заплакал. За ним вошел протодиакон Иоанн Воздвиженский и опустился на колени рядом. Люди, сколько их было в храме, заплакали. Епископ Неофит, видя такую любовь народа к храму Божию, прослезился сам.
На все престольные праздники епископ Неофит ездил по сельским приходам. С ним ездили певчие - девушки шестнадцати-восемнадцати лет. Однажды он поднялся на паперть и говорит, указывая на них: "Девки старые - все девки старые, все замуж повыходят". И на кого показал, те вышли впоследствии замуж. Анастасия Алексеевна Смирнова работала в больнице и вступила в профсоюз. Кругом все говорили, что профсоюзников еще больше будут мучить на Страшном Суде, чем колхозников. Сердце ее сжималось от тоски - какому верующему хочется погибнуть. Пришла она в Екатерининский храм, стоит, плачет горько. Подходит ней игумен Дорофей, спрашивает:
- Что ты, Настасьюшка? Она рассказала.
- Ну, так что же, - ответил он, - сегодня ты здесь, а завтра нет тебя.
После этих слов она из больницы ушла. Через некоторое время пошла она на службу. Служил владыка Неофит. До этого она к нему никогда не подходила и дома у него не бывала. Впереди народ стоит; Анастасия позади. И вдруг после всенощной владыка через всю толпу говорит:
- Настя, Настя, зачем из больницы-то ушла, как жить-то будешь? Народ раздвинулся, пропустил ее, она подошла к епископу и говорит:
- Преосвященный владыко, а как Господь благословит.
Вскоре она вернулась на работу в больницу.
Близилось время страданий. На преподобного Серафима Саровского 19 июля/1 августа епископ Неофит стоял среди певчих на клиросе. И как отец детям перед разлукой, вдруг сказал:
- Ну вот, родные мои, я скоро умру. Вы за меня здесь помолитесь, а я за вас там помолюсь.
- Что вы это, преосвященнейший владыко, помирать собираетесь, - стали возражать певчие, зная, что никогда владыка ничем серьезным не болел.
- Да, да, - повторил епископ, - я скоро умру.
А 6 августа 1937 года владыка Неофит был арестован. Вместе с ним арестовали всех священников Ветлужской округи. Епископа содержали отдельно от собранного вместе духовенства. Он отказался отвечать на вопросы следователя, обвинил НКВД в арестах невиновных и предъявлении надуманных обвинений, за что был заключен в карцер. Следствие продолжалось весь август и сентябрь.
Владыку обвинили в том, что он проводил активную контрреволюционную подрывную работу, направленную на свержение советской власти и реставрацию капитализма в СССР. В том, что им была "создана церковно-фашистская, диверсионно-террористическая, шпионско-повстанческая организация... с общим числом свыше 60 участников", что он будто бы "руководил подготовкой терактов, сбором шпионских сведений, поджогами колхозов, уничтожением колхозного поголовья. Передал шпионские сведения митрополиту Сергию Страгородскому для передачи разведывательным органам одного из иностранных государств".
На основании этих обвинений 14 ноября 1937 года тройка УНКВД приговорила епископа Неофита к расстрелу. Могила владыки находится на Бугровском кладбище г.Нижнего Новгорода рядом со старообрядческой церковью.
"Епископ Неофит обладал большим смирением, был нищелюбив и после каждой службы, выходя из храма, раздавал милостыню. И не было среди его многочисленной паствы, кто был бы им обижен, или кем бы он пренебрег. В великие праздники он звал нищию и убогую братию к себе на обед. Юродивые и блаженные приходили к нему в любое время. Будучи ревнителем церковного благочестия, он и паству свою призывал к исполнению церковных правил"
В Ветлуге вместе с ним жили валаамцы: игумен Антоний (Лучкин) и игумен Дорофей (Павлов). В конце жизни Владыка обрел дар прозорливости.
Сделать
пожертвование